Если вам нравятся женщины постарше и вы чувствуете потребность в волевой и нежной руке опытной «мамочки», наверняка вам не раз приходила в голову идея соблазнить такую взрослую даму. Вас может привлекать в ней все что угодно: ее опыт, душевная зрелость, ответственность, характер, очертания лица и формы тела. Не стоит этого пугаться, если интерес ко взрослой женщине у вас сильнее тяги к молоденьким девушкам. Для вас ведь она очаровательна и притягательна, вы проигрываете в уме самые смелые сюжеты с ней, так почему бы не попробовать ее соблазнить?

В отличие от молодых девочек, чей жизненный опыт обычно весьма ограничен, женщины в возрасте, как правило, знают, чего они хотят. Они знают, что делает их привлекательными, на что мужчины обращают внимание, знают, во что одеваться и как себя «подавать». Это хорошо тем, что вам с гораздо меньшей вероятностью придется выслушивать ее наивные переживания на тему: «меня никто не понимает» или «я не знаю, что надеть». Кроме того, с такой дамой вообще приятнее и интереснее общаться, чем с капризной юной красоткой с несформировавшимися взглядами на жизнь.

Сексуальное влечение у зрелых женщин обычно выше, чем у двадцатилетних. Если им понравился какой-то мужчина, они без труда могут подойти к нему и жестами, интонациями, позой начать его провоцировать. Поэтому, если вы испытываете сильную тягу к какой-то особе, возможно, в этом есть частично и ее заслуга.

Как соблазнить опытную даму

Первое, что нужно сделать, чтобы соблазнить любую понравившуюся женщину, это подойти к ней и познакомиться. Если вы будете тихо стоять в сторонке и только наблюдать за ней, даже не попробовав проявить минимальную активность, ваши фантазии так и останутся фантазиями. Поэтому берите себя в руки и смело действуйте.

Чтобы соблазнить женщину, дайте ей почувствовать себя особенной, желанной, проявите к ней интерес. Покажите ей, что она вам симпатична и вы чувствуете к ней сексуальное влечение, и тогда, если это взаимно, вам, возможно, даже не придется прилагать много усилий: все остальное она сделает сама.

Какие проблемы могут поджидать вас в отношениях с состоявшейся женщиной

У женщины в летах обычно есть свои привычки и взгляды на жизнь. К этому прилагаются также: устоявшийся круг общения, подруги, родственники, возможно, дети, мужья и любовники, проблемы на работе… Кроме вас, у нее, как правило, есть еще множество дел. А в вас она может видеть вечного «мальчика», которого нужно все время воспитывать, опекать, всему учить, но который балует ее своим вниманием и утоляет ее сексуальный голод. Помимо этого, вам стоит приготовиться и к неожиданным, подчас неприятным для вас реакциям на ваши отношения со стороны других людей. Готовы ли вы к таким испытаниям?

Гийом Аполлинер "Подвиги юного Дон Жуана". Нашёл несколько первых глав на русском, вот бы найти всю книгу.

Небольшой кусочек:

Меня всегда купали мама или тетя. Когда я сидел в большой ванне, мне говорили: «А теперь, Роже, можешь опустить руки». И, само собой, намыливала и поливала меня водой всегда одна из этих родственниц.
Моя мать верила в принцип, что с детьми нужно обращаться как с детьми как можно дольше, и упорно продолжала подобную практику.
В то время мне было тринадцать лет, а моей сестре Берте — четырнадцать. Я не знал ничего ни о любви, ни даже о различии между полами. Но ощущение своей полной наготы перед женщинами, ощущение нежных женских рук, скользящих вдоль и поперек по моему телу, вызывало странные последствия.
Я очень хорошо помню, что, когда моя тетя Маргарита мыла и вытирала мои половые органы, я испытывал неопределенное, непонятное, но в высшей степени приятное чувство. Я замечал, что мой отросток внезапно становится твердым, как железо, и, вместо того чтобы свисать как прежде, поднимает головку. Инстинктивно я придвигался к тете и как только мог выпячивал живот.
При одном таком случае тетя Маргарита внезапно покраснела, и румянец сделал ее миловидное лицо еще прелестней. Она заметила мой маленький вставший член и, притворившись, что ничего не видела, сделала знак моей матери, которая принимала ножную ванну рядом с нами. Кэт в это время была занята Бертой, но тут же переключила внимание на меня. Впрочем, я уже заметил, что она с большей охотой предпочла бы заниматься мной, чем моей сестрой, и не упускала случая помочь в этом деле тете или маме. Теперь ей тоже хотелось посмотреть.
Она повернула голову и без всякого стеснения поглядела на меня, между тем как мама с тетей обменялись многозначительными взглядами.

В этот момент дверь в ванную отворилась, и вошла моя старшая сестра Элиза. Ей было пятнадцать лет, и она училась в старшем классе.
Хотя тетя быстро набросила на меня рубашку, Элиза все равно успела разглядеть мою наготу, и это повергло меня в величайшее смущение. Потому что, ничуть не стыдясь Берты, я совершенно не хотел, чтобы меня увидела голым Элиза, которая вот уже четыре года не купалась вместе с нами, а принимала ванну с дамами либо с Кэт.
Я почти что сердился из-за того, что все особы женского пола, живущие в доме, имеют право заходить в ванную, даже когда я там, тогда как у меня такого права не было. Также я полагал несправедливым то, что мне запрещали входить, даже когда купали только мою сестру Элизабет, потому что я не понимал, из-за чего (пусть она уже производила впечатление взрослой девушки) с ней обращались иначе, чем с нами.
Даже Берта была возмущена чрезмерными претензиями Элизабет, которая однажды отказалась предстать обнаженной перед младшей се¬строй, но, не колеблясь, сделала это, когда мама и тетя закрылись с ней в ванной.
Мы не могли понять такой манеры поведения; она объяснялась тем, что на Элизабет оказало свое влияние половое созревание. Ее бедра округлились, грудки начали набухать, а вокруг пизденки, как я заметил позднее, появились первые волоски.
В тот день Берта только услышала, как мама сказала тете, выходя из ванной: «У Элизабет начались трудные дни».
- У меня начались на год позже.
- А у меня на два года.
- Теперь нужно выделить ей отдельную спальню.
- Она может спать в одной комнате со мной, - отвечала тетя. Берта подробно пересказала мне весь этот разговор, в котором, разумеется, поняла так же мало, как и я.
В этот же раз, когда Элизабет, войдя в ванную, увидела меня совсем голым, с маленьким хуечком, вздернутым, словно гребень рассерженного петушка, я заметил, что ее взгляд переместился к этому неведомому ей уголку и что она не смогла скрыть жеста, выражающего глубокое изумление, но не отвела глаз. Наоборот.
Когда мама резко спросила, не собирается ли она тоже купаться, на лице Элизабет выступил яркий румянец, и она пролепетала: «Да, мама!»
- Роже и Берта уже закончили, - ответила мама. - Можешь раздеваться.
Элизабет без колебаний подчинилась и разделась до рубашки. Я успел увидеть только, что она более развита, чем Берта, но это было все, поскольку меня заставили выйти из ванной.
С этого дня я больше не купался вместе с Бертой. Но тетя Маргарита или, чаще, мама все еще присутствовали при этом, потому что мама очень боялась оставлять меня в ванной одного, после того как прочитала, что некий ребенок утонул во время купания. Но женщины больше не трогали ни моего хуечка, ни яичек, хотя и мыли мне всё остальное. Несмотря на это, мне по-прежнему случалось возбудиться перед мамой или тетей Маргаритой. Женщины хорошо это подмечали, хотя мама отворачивалась, поднимая меня из ванны и надевая на меня рубашку, а тетя Маргарита опускала глаза.
Тетя была на десять лет моложе матери, и, следовательно, ей было двадцать шесть лет; но поскольку она жила в мире, свободном от сердечных страстей, то очень хорошо сохранилась и казалась юной девушкой. Моя нагота, кажется, произвела на нее большое впечатление, потому что каждый раз, купая меня, она говорила со мной весьма нежно.
Однажды, когда она щедро намылила и ополоснула меня, ее рука задела мой хуек. Тетя резко отдернула руку, как если бы дотронулась до змеи. Я заметил это и сказал ей с легкой досадой:
- Милая тетушка, почему ты не моешь своего Роже всего целиком? Она сильно покраснела и ответила неуверенным тоном:
- Но ведь я вымыла тебя всего целиком!
- Тогда, тетушка, вымой заодно и мой хуечек!
- Фи! Противный мальчишка! Ты и сам можешь его вымыть.
- Нет, тетушка, пожалуйста, вымой его сама! Я не сумею это сделать так хорошо, как ты!
- Ах ты, проказник! - сказала тетя с улыбкой и, снова взяв губку, тщательно вымыла мне хуек и яички.
- А теперь, тетушка, разреши мне тебя поцеловать за труды, в которых ты столь искусна.
И я поцеловал ее хорошенький ротик, алый, как вишня, и открывающий привлекательные крепкие зубки.
- А теперь вытри меня, - попросил я, не разжимая рук, когда тетя вытащила меня из ванны.
И вот тетя вытерла меня, задержавшись в чувствительном местечке немного дольше, чем было необходимо. Это еще более возбудило меня. Я схватился за край ванны, чтобы суметь выпятить живот, и подался вперед так, что тетушка нежно сказала:
- Хватит, Роже, ты больше не маленький мальчик. С этих пор ты будешь купаться один.
- О нет, тетушка, прошу тебя, не один! Я хочу, чтобы ты меня купала! Мне гораздо приятнее, когда это делаешь ты, а не мама.
- Одевайся, Роже!
- Будь добра, тетушка, искупайся разок со мной вместе!
- Одевайся, Роже! - повторила тетя и отошла к окну.
- Нет, - отвечал я, - я хочу посмотреть, как ты купаешься.
- Роже!
- Тетушка, если ты не захочешь купаться, я скажу папе, что ты снова брала мой хуек в рот.
Тетя мгновенно залилась краской. В самом деле, она однажды это сделала, но только на одно мгновение. Это было в тот день, когда мне не хотелось мыться. Вода в ванне была слишком холодной, и я убежал в свою комнату. Тетя пришла туда за мной и, когда мы оказались наедине, принялась ласкать мой хуек. Наконец, она взяла его в рот и на мгновение сжала губами. Это доставило мне огромное удовольствие, и я наконец успокоился.

Пивом воняет, - пожимает плечами он, снова проскальзывает под одеяло и натягивает его до наших подбородков.

Что с ними случилось, Джейк?

Он смотрит на меня, в его глазах стоят слёзы.

Затем он прижимает меня к себе, обвивая руками, утыкается подбородком в мою макушку и прочищает горло.

Полиция думает, что твоя семья наткнулась на грабителя. Урод застрелил их всех, Кайла.

Я застываю в его объятиях.

Он ушёл, но попытался поджечь дом. Думаю, чтобы скрыть улики.

Я молча лежу, слёзы струятся по моим щекам, и я вытираю их об его грудь.

У них полно отпечатков пальцев и улик, поэтому вскоре они поймают этого козла. И у них много свидетелей. Полиция называет это «непредумышленным актом насилия».

Он пробегает пальцами по моим волосам и снова целует меня в лоб.

Я знаю, Кайла, этим их не вернёшь, но я правда сожалею, что всё так случилось, с Джеймсом и твоей лучшей подругой, с твоей семьёй. Блин, я даже близко представить не могу, что ты чувствуешь. Но знай, что я здесь, рядом с тобой… и мои друзья… наши друзья… они тоже поддержат тебя, как и моя семья. Я хочу сказать, что понимаю, мы познакомились только сегодня, но ты действительно мне не безразлична, Микайла. И если тебе будет что-то нужно, или ты захочешь чего-то, просто скажи мне, ладно? Пообещай, что так и сделаешь.

Я киваю. Ком в горле не позволяет мне произнести и слова.

И засыпаю в объятиях Джейка, защищённая от любого зла.

Глава 9

Микайла

На следующее утро я просыпаюсь от необходимости воспользоваться ванной комнатой. Джейка в кровати нет. В голове гудит от выплаканных за прошлую ночь слёз, и я стараюсь преждевременно не думать об их причинах. Оглядевшись, я замечаю две двери по правой стене и молюсь, чтобы одна из них вела в ванную.

Поднимаюсь и крадусь к дверям, и первая же, которую я открываю, оказывается нужной. Закончив свои дела, я забираюсь обратно в кровать.

«Нужно позаботиться о кое-каких делах. Вернусь, как закончу. Если будет болеть голова, прими аспирин.

Я выпиваю таблетки, а затем смотрю на телефон. Сто семьдесят восемь пропущенных звонков от Джеймса и ещё несколько с неизвестных номеров, тридцать два новых сообщения. Просматриваю их, чтобы узнать, есть ли какие-то не от Джеймса. От Меган так ничего и не слышно - ни единого звоночка, ни эсэмэс.

И тут я читаю вчерашнее сообщение.

«Мы тоже любим тебя, дорогая. Спокойной ночи. Эмили умоляет о мороженом. Мы возьмём тебе большую пачку с печеньем и сливками. Она будет ждать тебя в морозилке. Когда вернёшься, разбуди меня, если я усну, и поделись со мной».

Должно быть, они как раз вернулись из магазина, когда наткнулись на вора. Я закрываю глаза и желаю, чтобы ничего этого не было.

Я ещё долго продолжаю так лежать, пока до меня не доходит, что мне нужно что-то делать, что-нибудь. Меня охватывает паника. Юристы, завещания, страховка, похороны. О боже. По закону я являюсь совершеннолетней, никто не будет мне помогать.

Мне придётся хоронить всю свою семью.

Мне становится тесно в этой комнате, стены начинают сжиматься, и прежде чем что-то осознать, я кидаюсь к двери спальни и рывком открываю её. Но тут же останавливаюсь как вкопанная, когда натыкаюсь на склонившуюся маму Джейка, которая собирается поставить на пол перед дверью поднос с едой и одежду.

Она замирает, когда видит меня, и охает.

Но тут же неловко улыбается мне.

Доброе утро, Микайла. Я как раз собиралась принести тебе еду и кое-что из одежды, чтобы переодеться. Точно не уверена, какой у тебя размер, но, по-моему, мой спортивный костюм должен подойти.

Она не смотрит на меня.

Женщина заходит в спальню и касается пальцами платья, которое висит на спинке стула. Я сажусь на кровать и жду.

Это невероятно тяжело для тебя, - говорит мама Джейка, стараясь сдержать слёзы. Она встаёт напротив меня, прислонившись к комоду, и откашливается. Я замечаю, что у неё нет акцента. - Дорогая, я хочу, чтобы ты поняла, я задам тебе сейчас вопрос не потому что, как бы сказать, мы не хотим, чтобы ты здесь оставалась. Оставайся так долго, сколько тебе нужно, мы уже и Джейку об этом сказали. Но я спрошу, потому что это важно, я думаю. Есть ли кто-то, кому тебе следует позвонить? Тёти, дяди? Двоюродные братья или сёстры? Бабушки, дедушки? Или кто-то ещё?

У них была куча знакомых, но не было никого из родственников. Люди любили их, но вряд ли они будут любить и меня. Только тётя Лиза. Хотя на самом деле никакая она мне не тётя. Родители были единственными детьми в своих семьях, а все мои бабушки и дедушки уже умерли.

Хм, только моя тётя Лиза, она… э-э-э… вообще-то она мне не тётя. Она лучшая подруга моей мамы ещё со старшей школы. Мои родители были единственными детьми, но бабушек и дедушек нет в живых. Осталась… мм-м… только я.

О, дорогая, - воркует женщина, подходит и садится рядом со мной на кровать, берёт меня за руку.

Гм, а где Джейк? - спрашиваю я её, глядя в пол и чувствуя себя неуютно и неловко.

Он внизу, на встрече со своим агентом, но он не задержится надолго.

Агентом?

Да, в бейсболе. Он не говорил тебе? - Она с любопытством смотрит на меня, я не шевелюсь. - Похоже на Джейка. - Она качает головой. - Да, в бейсболе он вроде как хорошо известен.

Я ничего не говорю.

Как долго вы с Джейком встречаетесь?

О, мы не встречаемся. - Я поднимаю на неё глаза, она вопросительно поднимает бровь.

Это долгая история, - говорю я.

Ладно, дорогая. - Мама Джейка похлопывает меня по руке. - Оставлю тебя, чтобы ты могла позвонить.

Она оставляет поднос в комнате и выходит за дверь.

Тётя Лиза? - говорю я, как только на том конце берут трубку.

О, милая. Трейси позвонила мне вчера вечером. Сейчас я уже в аэропорту, сажусь на самолёт, чтобы прилететь к тебе. Жди меня и ничего не предпринимай. Я скоро буду. И позабочусь обо всём, хорошо? Я обещаю.

Хорошо, - тихо говорю я в телефон, глядя на потолок и раскрывая шире глаза, чтобы остановить готовые пролиться слёзы.

Раздаётся лёгкий стук, и Джейк просовывает голову через приоткрытую дверь. Я машу ему, чтобы он заходил, и он садится на краешек кровати, дабы подождать, когда я закончу.

Я позвоню тебе, когда прилечу, найду гостиницу и съёмное жильё. Возможно, мне придётся сначала заскочить в отель, я дам тебе знать, но постараюсь быть у тебя как можно скорее, хорошо?

Мне приехать к Джеймсу или к Меган?

Краем глаза я вижу, как напрягается Джейк - должно быть, ему слышен наш разговор.

Мм-м, ни туда, ни туда, я скажу тебе адрес, когда ты позвонишь.

Хорошо, милая.

Э-э-э… тётя Лиза?

Да, что такое?

Я поворачиваюсь к Джейку спиной, не желая, чтобы он видел моё унижение.

Как думаешь, ты сможешь по дороге заскочить в магазин? У меня… э-э-э… нет белья.

Что? В смысле, вообще нет?

Да, у нас, мм-м, вчера у нас был выпускной бал. И на мне было только платье. То есть только одно платье. - Я цвета свёклы. - Гм, мне нужны лифчики и трусики. - Последнее слово я произношу почти шёпотом.

Без проблем, дорогая. Того же размера, как те, что я присылала тебе на Рождество?

Ммх-ммм.

Хорошо, милая, не вопрос. И Кайла?

Мне очень жаль, солнышко.

Мы прерываем звонок.

Я сижу рядом с Джейком на его кровати. На мне до сих пор его одежда. Я машинально скрещиваю руки и прикрываю грудь, чтобы он не смог увидеть мои соски через тонкую белую ткань футболки, даже если он уже их видел.

Джейк прочищает горло.

Так что, твоя тётя приедет?

4.Кто кого соблазнил?
Однако, когда до конца каникул остались последние два дня, девчонки предложили отпраздновать это у них. Наши родители уехали в районный суд на зачтение приговора по делу о взыскании задержанной зарплаты с обанкротившегося колхоза. Девчонки по секрету сказали, что нашли у родителей противозачаточные таблетки. У нас появилась надежда уломать соседок на большую близость.
Посидели за столом, потанцевали. Но в этот день девчонки не разрешали даже целоваться. Устав от напряжения в штанах, мы хотели уйти, но девчонки уговорили нас сыграть напоследок в карты на раздевание. Это хоть что-то. Мы всегда их обыгрывали. После каждой игры они предлагали потанцевать. Пока на них была одежда, мы их легко обыгрывали. А когда на них остались только трусики, голые титечки так нас отвлекали, что скоро и мы остались в одних трусах. Они включили медленный танец. Девчонка, с которой я танцевал танго, чуть нагло прижималась ко мне, чиркая сосками по груди, а животом прижимая член к животу. У меня от этого кружилась голова и отключался разум.
Очередная игра закончилась ничьей. Девчонки требовали переиграть, а мы – снять одежды одновременно. Мы переспорили. Когда на счёт «три» одновременно сдвинули резинки на колени, наступило некоторое разочарование. Ожидалось увидеть что-то особенное, а разница оказалась лишь в том, что под трусами оказался тот же изгиб тела между их ног, какой обрисовывала перемычка трусов, только покрытый более редкими, чем лобок волосами. Ещё он казался разделенным, как пробором, половой щелью. Зато у девчонок едва глаза из орбит не выскочили. До этого дня они трогали наши инструменты, но ни разу не видели.
Скинув трусики, девчонки поспешили к нам, чтобы начать танец. Теперь моя партнёрша не просто прижималась животом, а двигалась чуть-чуть не в такт, чтобы немного перекатывать мой инструмент между телами. Обжимание с голой девчонкой одуряло до отупения. Особенно свела с ума её ручка, слегка поправившая его. Мне кажется, в этом не было необходимости. Просто, ей хотелось потрогать не очень известную для неё часть моего тела.
Партнёрша Лёшки вдруг перестала танцевать и потянула его в их спальню. Следом пошли и мы. В спальне всё было готово для продолжения. Даже откинуты одеяла, а в районе задниц лежали простыни, сложенные несколько раз. Лёшкина напарница сразу легла, затягивая его на себя, и раздвинула ноги. То же сделала и моя. Я почувствовал, на своём инструменте её пальчики. Мгновенно пролетели в памяти и забылись рекомендации, как правильно сломать целку. Она успела провести головкой между половых губ, когда почувствовал неудержимое стремление спермы, движущейся к выходу. Вскрик Лёшкиной партнёрши довершил окончательное безумство. Я даванул, что есть силы, и влетел чуть не на всю длину. Успел почувствовать неслышный хруст прорывающейся мокрой бумаги и сопротивление дна, проталкиваемого головкой. Сильная струя спермы лишила разума и чувствительности. Моя девчонка вскрикнула даже громче, чем Лёшкина.
Когда пришёл в себя, извержение уже закончилось, а я всё ещё продолжал рывками вдавливаться ей между ног.
-- Ты кто?
-- Маша.
-- Сильно больно было?
-- Не поняла. Вроде сильно, но как-то сразу прошло. А что?
-- Я подвигаться хочу. Как полагается. Помнишь, как в фильмах?
-- Там кровь. Может вытереться?
-- Да чёрт с ней, с кровью. Потерпишь?
Девчонка обречённо кивнула. Лешка уже долбил свою, оглашая комнату шлепками их тел. Я ещё с Надей убедился, что сам процесс приятнее и дольше, чем кратковременное помутнение сознания во время выброса семени. Я задвигался не спеша, как бы вслушиваясь в ощущения своего тела от скольжения по гладким стенкам родовых путей. Они показались мне теснее Надиных. Девчонка, было, напряглась, то ли в ожидании боли, то ли в ожидании быстрой атаки. Но, не почувствовав ни того, ни другого, ухватилась ладошками за мои бока. Через некоторое время даже помогать стала. На другой койке тихонько заскулила её сестра. Будто поддерживая её, начала пищать и моя, всё сильнее впиваясь пальцами в бока. Когда застонал Лешка, изливая сперму в свою напарницу, моя стала вторить сестрице. Но Лешка кончил и расслабился, придавив подружку, а я, глядя на мучения своей, не изменил ни размаха, ни скорости движений. Маша уже выла, то выгибая живот, то спину. Если бы не специфические сокращения мышц родовых путей, я ещё помучил бы её. Но их неожиданное движение, сжатие и расслабление вызвало неудержимый накат моего оргазма. Не в силах сдерживаться, я вцепился в её губы поцелуем, чтобы не закричать от удовольствия. Девчонка судорожно заперебирала руками по моей спине, иногда вгрызаясь ногтями в кожу. Хорошо, что они были коротко острижены и обработаны пилочкой. Иначе, как минимум, расцарапала бы мне спину.
Успокоившись, мы расцепили губы, и она облегчённо выдохнула с томным стоном. Отдышавшись, сказала:
-- Ещё хочу!
-- Кровь сначала смыть надо.
Кровь почему-то размазалась даже на животе. Мы увидели её, когда я поднялся над нею, отжавшись на руках, удерживая своё достояние на предельной глубине. Между раздвинутых почти в шпагат бёдер, мой таз вмещался как раз от ляжки до ляжки. Даже удивительно было видеть, как широко могут раздвинуться ноги, предоставляя полный доступ к её интимному месту.
-- Уйиии! Мамочка!
-- Что?
-- Так удивительно, что туда всё вошло!
Я не торопясь вытащил свой инструмент, глядя, как изумлённо расширяются глаза подружки, наблюдающей за его появлением. В её вздрагивающей руке появилась тряпка, которою она попыталась обтереть мой член. Но тряпка прилипала ко крови. Я сел на пятки и посмотрел на только что освобождённое место. Оно ещё было возбуждено и не успело сомкнуться, создавая не самое привлекательное зрелище. Это очень контрастировало с пусть и не самыми привлекательными, но всё равно приятными очертаниями частей её тела. Даже анус выглядел значительно приятнее, чем быстро скрывающаяся за половыми губами дырка в теле, обляпанная кровью вперемешку с белёсыми сгустками. Наверно, девчонка увидела промелькнувшие на лице брезгливость и отвращение. Она тут же накрыла свои «прелести» чистой тряпкой, перекинула ногу через мои колени и, придерживая тряпку рукой, кинулась к выходу. Её сестра бросилась за ней. Вскоре из ванной комнаты донеслись их голоса, шум и плеск воды. Скоро позвали и нас.
Нам сказали, не закрывать двери, чтобы, если что, услышать звонок. У дяди Пети была сделана сигнализация, которая включала сигнальную лампочку, если открывались калитка, ворота для машины, ворота в гараж или входная дверь. Специальным включателем можно было подключить звонок. Вот его и хотели услышать девчонки, если кто-то придёт.
Нас позвали залезь в ванну. Получившейся близости нам не хватило, поэтому мы пришли с инструментами торчащими вдоль живота. Девчонки уже обмылись, отрегулировали температуру воды и старательно обмыли нас, всячески пресекая попытки потрогать прелести между их ног. Оттуда иногда капали капли крови.
-- Мальчишки! Мы понимаем, что вам ещё хочется. Вон они у вас как торчат. Потерпите, пока кровь остановится.
-- Вам хоть понравилось?
-- Да, ничего вроде. Из-за крови пока не поняли.
Девчонки вытерли нас и торчащие члены махровыми полотенцами и выпроводили из ванны. Через минуту они вышли в свежих трусиках. Под их перемычками явно виднелись толстые прокладки. Задабривая нас, что ли, они были очень ласковы и заботливы. Как нас ни просили не делать этого, мы тоже одели трусы. Сами в трусах, а мы должны около них маячить своим добром?
Опять сели за стол и стали пить чай. Лешка нетерпеливо оттянул резинку у девчонки рядом с ним и заглянул внутрь. Видимо, он ожидал другого вида.
Стали играть в карты. Девчонки сами периодически заглядывали себе в трусики и отрицательно мотали головой в ответ на наш вопросительный взгляд.
Лёшке надоело ждать и он, бросив карты, потянул свою слабо упирающуюся соседку в спальню.
-- Хрен с ней, с кровью! У меня скоро яйца лопнут, пока вас дождёшь. Терпите, раз раздразнили.
-- Маш! Пойдём тоже? Правда, терпение кончается.
-- Я – Глаша. Пошли. Что уж с вами поделаешь?
-- А ничего, что мы поменялись?
-- Мы так и хотели, чтобы вас сравнить. -- Ответила она, легонько ведя меня за собой.
Лешка уже вовсю наяривал Машу, может, и не подозревая, что под ним не Глаша. Хотя, мы и не собирались их делить.
Маша с Лешкой уже завершали, обнявшись и вздрагивая, пища и стеная, когда запищала и Глаша. А я оттягивал момент своего оргазма, наслаждаясь ощущениями близости, а не оргазма. Глаша уже билась, почти не понимая, что делает, когда оргазм пришёл и ко мне. Она закричала в полный голос, когда в неё хлынула сперма. Только крепкие объятия с царапаньем спины и охват моих ног её ногами давали понять, что ей не больно, а приятно. Даже слишком приятно. Не выдержав нашей возни, Лешка снова задвигался, и скоро они снова бились в обоюдном оргазме. Лишь немного отстав от нас.
Крови оказалось ещё больше. Девчонки заявили, что больше не пойдут с нами, пока кровь не остановится, даже если наши яйца лопнут. Больше всего нас обидело высказывание про наши яйца. Быстренько обмывшись, мы пошли домой. Что зря мучиться, если им нас совсем не жалко. Девчонки всячески оправдывались, просили прощения, даже соглашались дать и с кровью. Но мы ушли с обиженным видом.
-- Не зря ушли?
-- Не зря. Что попусту мучиться? Всё время глядеть на них, а не трогать. Да и жалко их, кровь же идёт.
-- А если они тоже обидятся?
-- Завтра прибегут, как миленькие. Вот увидишь.
Наносили домой воды, дров, подмели тропинку от недавно выпавшего снега, протопили печку, пожарили нашу любимую картошку. Снег то выпадал, то таял, поэтому мы пока его сметали с тропинки и вросших в землю деревянных тротуаров. За делами остыли от похоти. Однако, любое воспоминание о близости вызывало набухание члена и приятные ощущения. Только приготовились посмотреть порнуху, как приехала мама. Мы её накормили ещё довольно горячей жареной картошкой. Она рассказала, что суд принял решение в их пользу, только деньги дадут тогда, когда они появятся на счетах колхоза. А в колхозе уже всё распродано, остались только скотоводческие здания, да и те начали рушиться. Только зря время потеряла. Хорошо, что дядя Петя на машине привёз и увёз.
Собрав в сумку то, что потребуется завтра на рынке, велела нам спать. Время, и в самом деле, оказалось поздним.
Утром, едва уехали дядя Петя с женой на работу, а мама с сумками ушла на рынок, как прибежали девчонки с вестью, что вчера ещё кровь остановилась. Только вот сегодня должны месячные начаться, поэтому надо хоть утром успеть трахнуться. Они были нарядно одеты, поэтому пришли раньше, чтобы после секса успеть одеться и привести себя в порядок. Одна пошла в нашу комнату, на ходу снимая курточку, а другая для безопасности выглянула в окно в прихожей. Там редко включаем свет, поэтому хорошо видно калитку и часть улицы, зато с улицы не заметно, что кто-то смотрит в окно.
-- Ребята! Тётя Феня возвращается! Что-то случилось!
Мы велели быстро сесть им на скамейку около стены, а сами побежали на кухню. Схватив зубные щётки, изобразили, что чистим зубы, хотя не успели даже пастой воспользоваться. Я встал лицом к умывальнику, а Лешка сел, чтобы скрыть торчащий член.
Поздоровавшись, девчонки соврали, что до начала уроков будет классное собрание. Вот они и зашли за нами, чтобы мы не опоздали. Мама, наверно, забыла, что после каникул не бывает уроков. Вместо них бывает общешкольная линейка, а потом классные собрания. Впрочем, у неё была своя проблема. Хорошо, что она ушла не очень далеко, когда вспомнила, что не взяла заказ одной покупательницы. Пришлось возвращаться. Вспомни про заказ позднее, она могла бы застать нас с девчонками на кроватях.
Едва мама вышла, как кто-то из девчонок снова бросился к окну в прихожей. Другая девчонка обняла меня и поцеловала. Оставшийся без пары Лешка выскочил в прихожую.
-- Эй! Идите сюда! Смотрите, как здорово получается. И раздеваться не надо.
Девчонка, облокотившись на подоконник, смотрела в окно, а Лешка, пристроившись к её заду, уже вовсю двигался, держась за её талию. Девчонка от толчков тихонько стукалась лбом в перемычку между стёклами. Подобную позу мы не раз видели в порнофильмах.
-- Глаш! Подвинься!
Маша протиснулась к окну, наклонилась и оголила зад. Действительно, раздеваться совсем не надо. Одежда девчонок сделана так, что в туалете им приходится снимать трусы и прочие одежды только с ягодиц. Что требовалось и в нашей ситуации. У нас окна маленькие, поэтому обеим пришлось упереться плечами в косяки, что обезопасило их лбы и оконные стёкла. Из-за маленького размера окна они прижались друг к дружке плечами.
Не знаю, видели ли они что-нибудь на улице, но мы с удовольствием компенсировали вчерашний отказ. Лёшка с Глашей кончили, постояли так отдыхая и продолжили. Едва не с ними кончила и Маша. А я, применяя свою тактику, всё двигался, изводя Машу. Сделав над собой усилие, она немного успокоилась, пока Лешка с Глашей не начали кончать ещё раз. Так получилось, что мы все четверо в следующий раз кончили одновременно. Девчонки сцепили руки, ближние друг к другу и терзали их, вместо наших спин.
Откуда-то вытащив тряпки, они стали протирать нам члены, одновременно обнимая другой рукой за шею и целуя в губы. Я давно заметил, что Глаша больше тянется ко мне. Посмотрев на часики, она сказала:
-- А мы ещё можем успеть! Саша! Иди ко мне.
Поцеловав, она повернулась к окну и, наклонившись, одной рукой оголила ягодицы. Я ещё не остыл от возбуждения и тут же использовал её предложение. Рядом завозился Лешка с Машей.
Когда всё завершилось, оказалось, что времени в обрез. Первые акты бывают короче, потому что партнёры напряжены и ждут друг друга. А следующие растягиваются дольше, потому что напряжение ожидания проходит. Зато от последующих получаешь больше удовлетворения от процесса, чем от завершения.
Мы не надевали парадную одежду, как девчонки, поэтому одеться было делом пары минут. Девчонки успели только поправить потревоженные одежды и большие белые банты, сдвинувшиеся во время поцелуев. Мы торопливо шли по тонкому снежку, держа друг друга за руки. Идти в наш уличный и насквозь продуваемый туалет они отказались. Девчонки шли осторожничая, чтобы не «пролить» то, что мы им влили. А мы помогали им донести, поддерживая на скользких участках и колдобинах. Наверно, из-за этого мы едва-едва не опоздали на линейку, встав в строй в последние мгновения.
Я не очень интересовался тем, что говорил директор, потому что половину этого, касающуюся нас, всё равно повторят на классных собраниях. А что нас не касается, зачем слушать? Зато вдоволь насмотрелся на страдания наших девчонок, явно борющихся со стремящейся наружу нашей спермой. Было, и смешно, и как-то жалко их. Не знающие их состояние могли не догадаться, почему они делают такие движения, а я представлял, как они в тот или иной момент сжимают влагалища или половые губы, не позволяя жидкости вырваться из-под контроля. Но я представлял это, как мужик, удерживавший в подобных случаях рвущуюся наружу мочу. Возможно, не всё понимал правильно. Зато одно только представление подобных мучений поднимало настроение.
Едва распустили линейку, как пробежавшая в сторону туалета Глаша (это я так предположил) легонько ткнула меня кулачком в бок.
В классе мы привычно заняли места за ними. Девчонки прибежали опять в последний момент.
-- В туалете очередь. Представляете? Будто все чаем опились.
-- Не все. Я слышала, как у некоторых тоже, как у нас, сперма выскакивала. По звуку слышно. Соскучились, наверно, за каникулы.
-- Не кричи. Услышат!
-- Ты за что меня кулаком стукнула?
-- Ты мне чуть спину глазами не просверлил. Я это чувствовала.
Девчонок предупредила учительница, чтобы не вертелись. «Наговоритесь ещё до конца четверти».
Ничего экстраординарного мы не услышали, хоть и просидели целых полчаса. Переписали новое расписание уроков и пошли домой. Перед домом девчонки виновато признались, что у них пошли месячные, что зайти к нам по этой причине не могут. И домой к себе не зовут, потому что дома должны быть родители. Но они клятвенно пообещали дать попользоваться ими без ограничения, как пройдут критические дни. Во вторник всё должно кончиться. На улице они даже поцеловаться не могут, боясь быть увиденными.
Субботу и воскресение мы старались не вспоминать их, чтобы не возбудиться, а то от перестоя могут яйца заболеть. В понедельник это не получилось. Хотя девчонки зашли за нами значительно позднее, мы не удержались, чтобы не помять им титечки, не запустить руки между ног. Там ощущалась толстая броня. Вынужденное воздержание, пустое обшаривание между их ног и целый день возможность видеть их со спины привели к тому, что перед расставанием у дома мы едва могли шагать от боли в мошонке. Девчонки будто бы понимали, как нам плохо и тоже едва не плакали, жалея нас. Дома я попробовал руками оттягивать мошонку вниз. Это помогало на несколько минут ослабить боль, пока она снова не подтягивалась к животу. Лешка прикладывал снег. И тоже помощь была временной. Лучше всего было бы не думать о девчонках, точнее, о предстоящей близости с ними. Но это не получалось ни у меня, ни у Лёшки.
Во вторник утром, едва появилась возможность, как девчонки были уже у нас. Им хотелось поцелуев, а нам было не до того. Мы чуть ли не затолкали их к окну. Разрядка наступила, едва успели вонзиться. Кажется, девчонки были не совсем готовы, но нам было уже невозможно ждать. Мы с воем выпускали накопления этих дней, чем удивили их. Наверно, поэтому они и простили нас. Едва успев передохнуть, продолжили. И только после этого пришло облегчение. После этого мы позволили им нацеловаться и наобниматься.
Поменявшись партнёршами, разгрузились ещё раз, окончательно придя в себя. Идти в наш холодный туалет на дворе они опять отказались, поэтому им опять пришлось нести сперму до школы. Туалет в школе тоже был уличным, но пристроенным к школе и с плотными стенками.
Только по дороге в школу поняли, что всё закончилось слишком рано. Как-то не сообразили, что между началом и окончанием проходило много меньше времени, чем прежде. Мы пришли в школу одними из первых. В класс пришли первыми. Девчонки спокойно сходили в туалет, а потом сидели в полоборота к нам и расспрашивали о нашем необычном состоянии.
-- Раздразнили, а потом бросили. Ладно бы учились в другом классе, а то ещё сидите перед нами, дразните нас своими задницами. Хоть умри тут!
-- Потому вы столько и наспускали?
-- А ты думала…? Я и сам удивился, что столько за один раз вышло. Вернёмся домой, я ещё раза два по столько же выдам.
-- Дома можно в туалет сбегать. Не так уж и страшно.
-- А вы как? Вам не хотелось?
-- Может и хотелось, но не так сильно. Да и состояние в эти дни не самое лучшее. Потерпите до дома. Сегодня ограничений не будет, чтобы вы не страдали.
-- А что так долго не соглашались? Целых два месяца нас мучили.
-- Боялись беременности, пока не нашли контрацептивы.
Делая во время каникул генеральную уборку в доме, они нашли родительскую коробку с лекарствами. Когда стали разбираться, почему они не в аптечке, поняли, что это противозачаточные таблетки. Там же лежало несколько презервативов и кое-что ещё, о чём они не хотели рассказывать. Судя по пыли на крышке, догадались, что родители почему-то давно не пользуются таблетками и резинками. Вот и решили перепрятать коробки, а если что, сказать, что выбросили всё в мусор.
Домой мы почти бежали, чем удивляли девчонок.
Первая неделя прошла в ненасытном сексе. Мы едва успевали переписывать у девчонок домашние задания. Как все женщины, они умели так распределять время, что успевали заняться нами, делать домашние задания, а порой и нам в домашних делах помочь. В эту неделю мы попробовали и презервативы, но они нам не понравились – совсем не те ощущения. А кроме того, резинки сползали, и требовалось их слишком много, ведь мы за час раза по три оказывались в постелях.
Вторая неделя прошла спокойнее. Секса стало меньше. Но в конце недели у Маши с Лешкой получился мощный оргазм. Она первое время не могла даже опомниться. Но, как ни старалась, получить такой ещё раз не получалось, ни с Лешкой, ни со мной. Зато этот оргазм вызвал у обеих желание получить такой же, поэтому отказа в близости нам совсем не было.
В третью неделю Маша опять побывала в оргазме, только не с Лешкой, а со мной. Зато Лешка «добил» Глашу на следующей неделе. У нас с Лешкой всегда оргазм был одинаковым, поэтому желание излишествовать прошло, и мы шли на близость, когда появлялось желание. Девчонки порой в нетерпении проверяли нашу способность совершить половой акт. Им нравились оргазмы, но они всё время ждали мощного оргазма, который почему-то у них всё никак не получался.
К концу месяца у нас сам собой выработался тот основной график, который сохранится до конца учёбы. Кроме воскресения и понедельника, девчонки прибегали к нам утром и, заняв наблюдательный пост, позволяли нам расслабиться. Так же они принимали нас и после школы. Сначала было невтерпёж дождаться этого времени, а потом это вошло в привычку. А лучшее время начиналось у девчонок в доме, когда они были в одних халатиках, под которыми ничего не было, даже бюстгальтеров. Доступ под халатики был разрешён нам в любое время и в неограниченном количестве. Но мы уже достаточно насытились, чтобы не лазить туда по несколько раз. Хватало двух подходов с переменой партнёров. В нашем доме девчонки пускали нас только у окна в прихожей, а у себя дома – на кроватях.
Портили этот график только суббота, воскресение и понедельник. В субботу и воскресение мы не могли заниматься близостью у девчонок дома, потому что там были их родители. В понедельник у нас дома была мама. В субботу девчонки заходили к нам после школы. В субботу и несколько раз в воскресение они находили повод придти к нам. В понедельник нам приходилось искать его. В течение месяца не было дня, чтобы мы хоть раз не занимались близостью. И, самое удивительное, стремление к близости и поиск поводов был в равной степени с обеих сторон. Всюду и везде говорилось, что женщины более пассивны к близости. В нашем случае наши были такими только первое время. Можно было бы подумать, что мы их развратили. Но девчонки по-прежнему не позволяли прикоснуться к себе никому, кроме нас.
Хвалившиеся своими «подвигами» пацаны, рассказывали, что они изредка добивались близости своих подружек. А у нас секса было столько, что, я думаю, по количеству мы за месяц-два обогнали всех. И, самое удивительное, близости больше хотели девчонки, а не мы. Наверно, этому способствовали те противозачаточные таблетки, которые девчонки нашли у родителей.

Эту историю я услышал от одной маминой подруги, назовем ее, допустим, Еленой, с которой они довольно тесно общаются, и она частенько приезжает к нам в гости со своей 6-летней дочкой Наташей. Сразу скажу, что имена изменены, и точного указания расположения города, в котором произошел этот случая, не будет.
Примерно около 3 месяцев назад они с дочерью приезжали к нам в гости. Собственно, во время этого визита Елена и поведала маме эту историю. В тот вечер мы сидели за столом, пили чай, моя мама и тетя Лена мирно беседовали о своих личных проблемах, шутили, смеялись, в общем, хорошо проводили время. Но в один момент Елена вдруг о чем-то задумалась, было видно, что ее что-то очень сильно волнует. Моя мама попыталась разузнать, что же так волнует ее подругу, но она сначала отнекивалась, а потом повернулась к своей дочке, которая сидела на полу, играя с мячом, и предложила ей пойти поиграть в другую комнату. Девочка послушно встала, взяла мяч и убежала в другую комнату.
– Чтобы лишний раз не травмировать, она и так после этого случая даже спать в той комнате боялась.
И она начала рассказывать о том, что же все-таки произошло.
Хотелось бы немного рассказать для начала про Елену. Женщина лет тридцати, муж сбежал через год после того, как родилась Наташа, и ей пришлось самой растить малышку. Живут они в одном из городов Алтайского края в многоквартирном доме в 5 этажей. Работает Елена дизайнером в местном журнале.
Произошло это в начале ноября. В тот вечер Елена, как обычно, крутилась у плиты, пытаясь быстренько приготовить что-то на ужин себе и дочери, так как после ей нужно было заняться работой, которую она взяла на дом. Наташа в это время сидела в зале и смотрела мультфильмы, которые шли по телевизору. Елена лишь иногда поглядывала, что там делает дочь, так как ребенок мог где-то нашкодить, а ей потом лишние хлопоты по дому не нужны.
В очередной раз заглянув к дочке в зал, убедившись, что все нормально, и Наташенька спокойно смотрит мультики, Елена опять удалилась к плите. Через несколько минут она стала замечать, что Наташа что-то говорит. Для полноты информации хочу сказать, что кухня находится не так далеко от зала, и все довольно неплохо слышно. Елена насторожено прислушалась. Да, Наташа что-то говорит. Но чуть позже она начала понимать, что она с кем-то разговаривает, но ей никто не отвечает. Вдруг дочь неожиданно замолчала. И буквально через минуту раздается крик Наташи, и она прибегает на кухню, хватает маму за ногу, тащит в сторону зала и кричит, заливаясь:
– Мама, пошли скорее, мне страшно, там злая подожгла розетку!
Елена не на шутку перепугалась, решив, что дочь что-то учудила, и начался пожар. Она мигом прибежала в зал и, действительно, – пылала розетка. Елена подбежала к дивану, стянула покрывало и попыталась с его помощью потушить пожар. Слава Богу, горело не сильно, и ей это удалось. Наташа все это время стояла в проходе и ревела. Елена подошла к ней, села, приобняла и спросила:
– Зачем ты такое сделала, нельзя так, не делай так больше!
– Это не я! Это все тётя! – всхлипывая, ответила Наташа.
– Какая еще тетя? – перепугалась мама Наташи.
– Которая из-под кровати вылезла, – ответила Наташенька и начала снова реветь.
Елена не на шутку перепугалась. Неужели к ним в дом пробралась неизвестная женщина, спряталась под кроватью, а после еще и поджог устроила?! Она тут же ринулась в комнату и заглянула под кровать, чтобы проверить, есть ли кто. Нет… Никого нет… Выходит, дочка соврала.
– Тут никого нет!
– Она там, я ее видела, она сначала долго шебуршала там, царапала пол, я зашла в спальню, а она из-под кровати вылазит! Страшная такая тётя! Я испугалась и спряталась за диван, а она вышла из спальни и пошла к розетке. Я спросила, кто она, чего она хочет, а она молчала. Она подошла к розетке и остановилась возле нее и начала долго так смотреть – и розетка загорелась. Она развернулась и опять пошла в комнату, под кровать, а я закричала и побежала к тебе! Мне страшно, мама, я боюсь эту тетю, она страшная, у нее все лицо было черное, волосы черные! Я боюсь! – прокричала Наташа и продолжила реветь.
Елена не на шутку перепугалась и еще раз проверила комнату. Никого. Совершенно. Даже никаких намеков, что тут кто-то был посторонний. Ни под кроватью, нигде.
После этого случая Наташа категорически боялась спать в той комнате с мамой, поэтому Елена разрешала ночевать ей в зале. После этого Наташу долго водили по различным детским психологам, но лучше ничуть не стало – девочка так и продолжала бояться эту тётю, которую сама, по утверждению психологов, и выдумала.
После этого рассказа Елена ненадолго замолчала, опять задумалась и сказала:
– Даже не знаю, верить или нет… Слишком уж странный случай… Или дочка все выдумала, или же тогда действительно что-то произошло.
Моя мама и я только сидели и удивленно смотрели на нее. После мама с тётей Леной еще долго о чем-то сидели и разговаривали, а я отправился спать.
На следующее утро Наташа с мамой собрали вещи, попрощались с нами и отправились к себе домой.
А я все задаюсь вопросом: могло ли быть все произошедшее в реальности, или же девочка все выдумала? Может, у кого происходило нечто схожее?